Пол Андерсон - Кокон [ Межавт. сборник]
Он подумал.
— Я хочу снять номер в гостинице. Под именем… допустим, Вильяма Райта. Посоветуйте мне что-нибудь приличное, чтобы номера были с отдельным входом.
— «Бингтон», — сказала она — Шир Стрит, сто восемьдесят семь — четвертый класс. Я подъеду туда через полчаса.
— Ладно, — согласился он и повесил трубку.
Тед доехал до «Бингтона» и заказал номер. Он едва успел подняться к себе, достать из-под рубашки Поджи и ссадить его на постель, как из переговорного устройства над дверью донесся голос Джун.
Джун ожидала в забитом солнцем вестибюле; она бросилась к Теду со всех ног, едва он появился, и оказалась в его объятиях.
— Мы победили! Победили!
Неуклюже, но достаточно мягко, он разомкнул ее руки и отстранился, чтобы видеть лицо.
— Расскажи, как было дело?
— Я позвонила им в девять утра и сказала, что приду, — она смеялась, глядя на Теда сияющими глазами. — И когда пришла, там был твой полковник, и генерал Дейтон, и еще какой-то генерал из Объединенной службы. Я сказала им, что ты увез Поджи, но они уже знали. И еще я сказала, что ты оставишь его у себя. И затем показала свою статью, — Джун ликовала. — Ну и разозлились же они! Я бы сто лет не попадалась им на глаза, Тед. Но ты можешь его оставить. Можешь оставить Поджи!
Она снова к нему прильнула, и опять он отвел ее руки.
— Неужели все так просто? Ты уверена?
— Его должно быть не видно и не слышно, и если ты не станешь им докучать, вас не тронут. Вот что значит власть прессы; к тому же, большое дело, если ты входишь в правление союза.
— Союза?
— Союза журналистов, — пояснила Джун. — Разве я не говорила милый? Ну конечно, нет. Я представляю в союзе северо-западный сектор уже четырнадцать… — она вдруг запнулась, удерживая готовое сорваться слово, и ее радостное оживление угасло, — лет, — закончила Джун чуть слышно, побледневшая, с тревогой в глазах.
Но он лишь нетерпеливо сдвинул брови.
— Значит, это решено. Я хочу сказать — отныне нас оставят в покое?
— Ну да! Да! Вы с Поджи в безопасности.
Тед вздохнул с громадным облегчением.
— Итак, Поджи в безопасности, — проговорил он тихо. Затем снова взглянул на Джун. Взял ее за руку.
— Я… не знаю, как тебя благодарить.
Пораженная, она смотрела на него во все глаза.
— Благодарить меня?!
— Ты столько сделала, — продолжал он. — Если бы не ты… Впрочем, нам только и оставалось, что надеяться на чью-нибудь помощь. — Он пожал ее безжизненную руку. — Мне не хватает слов, чтобы выразить благодарность… Если бы я хоть что-то мог для тебя сделать! — Тед выпустил ее руку и отступил. — Я напишу тебе. Расскажу, как идут дела. — Он сделал еще шаг назад и повернулся к двери. — Ну, до свидания… и спасибо.
— Тед! — ее голос кинжалом вонзился ему в спину. — Ты не собираешься, — губы Джун едва шевелились, — пригласить меня в номер?
Он неловко потер затылок.
— Понимаешь… Я всю ночь не спал; и столько выпил… и Поджи боится чужих… Я хочу сказать, ты ему обязательно понравишься, но как-нибудь в другой раз, ладно? — Он улыбнулся ей; лицо Джун было как неживое. — Может, позвонишь завтра? Ей-богу, сейчас я с ног валюсь. Еще раз спасибо.
Он вошел в комнату и закрыл дверь, а Джун осталась в вестибюле. Тед запер дверь изнутри и нажал кнопку «Не беспокоить». Затем повернулся к постели. Поджи все так же лежал, свернувшись, и при виде его у Теда потеплел взгляд. Он опустился на коленки и приблизил лицо к мордочке Поджи. Антипод выгнул спину, как кошка, и тоже потянулся к нему своим носом-пуговкой.
— Любишь меня? — спросил Поджи.
— Люблю, — шепнул Тед. — Теперь все устроилось, Поджи, мы же знали, что все устроится, верно? — Он положил голову на покрывало, которым была застелена кровать, и закрыл глаза. — Люблю Поджи, — прошептал он. — Люблю.
Тонким розовым язычком Поджи лизнул его в лоб.
— Ну, что теперь? — сонно пробормотал Тед.
Глазки Поджи зловеще сверкнули.
— Теперь, — сказал он, — мы едем в Вашингтон — искать таких же, как ты.
В. Л. Кан
Звезды «Шерифа»
Предлагаемый вашему вниманию сборник составлен из произведений двух ведущих фантастов Америки — Пола Андерсона и Гордона Диксона. Этих писателей связывает многолетняя дружба, они немало написали в соавторстве. Факт этот повлиял и на структуру сборника. В основном здесь присутствуют произведения, написанные Андерсоном и Диксоном по отдельности, а в качестве своеобразной «связки» представлен их совместный рассказ «Шериф Каньона Галч».
Но прежде чем приступить к рассмотрению творчества авторов сборника, коснемся проблемы соавторства в фантастике.
1. Фантастические «пары»
Литература, видимо, все-таки наиболее интимный вид творческой деятельности. Казалось бы, прежде всего это должно относиться к живописи. Однако известно, что у многих «старых» мастеров существует больше картин, чем они написали. У них были «школы». И ученики ухитрялись настолько усвоить манеру учителя, что очень трудно отличить их работы от написанных мэтром — каждый год появляются новые «сенсации», не говоря уже о современных фальсификаторах, которые десятки лет обманывали коллекционеров и знатоков. Подделаться же под Пушкина, Флобера или Теккерея — невозможно. Попытки такие были (например, известный скандал с «продолжением Русалки»), но быстро разоблачались. Сам Теккерей написал одну повесть «под Вальтера Скотта», вот только на Вальтера Скотта она абсолютно не похожа. Об архитекторах нечего и говорить. Их замысел воплощается многими людьми. Композитор ничего не может без исполнителя, а то и оркестра. Не стоит упоминать и об актерах, произносящих чужие слова, да еще под чужим руководством.
А вот писатель — он один на один с читателем (редактор не в счет). Писательство — личное дело. Поэтому в мировой литературе очень мало примеров совместного творчества. Ну, братья Стругацкие и братья Гонкуры. Кто еще? Постоянно упоминают Дюма. Сомнительно. Скорее всего, именно он все-таки говорил правду, а так называемые «соавторы» только готовили ему материал. Это подтверждается тем, что когда они пытались писать сами, то ничего путного не получалось. Все их творения давно забыты. А «Три мушкетера» читают уже полтора века. Наконец, Ильф и Петров. Из их полушутливых замечаний не очень ясно, как они писали вдвоем. Ясно, что это было очень трудно. Возможно, помогал открытый мягкий характер Петрова.
Но если теперь обратиться к научной фантастике (прежде всего — к американской), то мы увидим, что в последние пятьдесят-шестьдесят лет ситуация изменилась кардинально.
